«Эгилс Левитс находился под “колпаком” всего аппарата советского КГБ». Часть четвертая
Начиная с первой половины 1990-го года и вплоть до самого последнего дня существования латвийской “конторы”, велась тщательная и скрупулезная работа, направленная не только на многоплановое противодействие тогда уже вовсю зарождавшимся спецслужбам независимого Латвийского государства, но и на целенаправленное внедрение внутрь этих самых спецслужб негласных информаторов.
Тех, кто после заранее предопределенного и прогнозированного выхода Латвии из состава “совка” продолжал бы тайно осуществлять постоянную помощь и содействие России и ее спецслужбам в качестве секретных источников информации.
Замечу, что в стенах латвийской “конторы” мало кто, в действительности, знал о существование такого нигде официально не заявленного оперативного подразделения. Неформальным руководителем которого довелось быть мне. Более того, даже тогдашний (ныне покойный) председатель КГБ Латвии Эдмунд Йохансон вообще не имел даже первичного понятия о том, что подобная группа вовсю активно работала в рамках республиканской “конторы” против “альтернативных” спецслужб вновь зарождавшегося Латвийского государства.
Спросите, почему он не знал? Все тут объяснялось таким обстоятельством что Йохансону (или как его между собой неуважительно называли сами оперативники - “Йошка”) в латвийском КГБ в начале 90-х уже вообще никто не доверял. Многие его считали, если не предателем, то “конъюнктурщиком-перевертышем”, не имевшим никакой личной позиции и легко менявшим собственное мнение в зависимости от обстановки и общения с теми или иными влиятельными лицами. Попутно отмечу, что аналогичное отношение к Йохансону имело место быть даже не только в латвийской “конторе”, но и в москвоском “центре”. Где даже в бывшем 5-м “иделологическом” управлении (не говоря уж о “втором главке”) Йохансана вообще никто за человека не считал.
По обозначенной причине, Йохансон вообще не имел ни малейшего представления о самом факте того, что номинально “руководимая” им “контора” уже вовсю активно проводила разработку зарождавшихся спецслужб независимой Латвии. Ему подобная информации просто не докладывалась. Равно как никакой, пусть даже малейший фрагмент получаемых сведений, касающихся этой темы, никогда, ни при каких обстоятельствах не предоставлялся ни в какое другое оперативное подразделение латвийского КГБ, в том числе и, к тому времени уже считавшийся самым, что ни на есть, “мусорником”, в Информационно-аналитический отдел (ИАО) - включая сюда и доставшуюся “в наследство” новым властям “информационную систему “ДЕЛЬТА-ЛАТВИЯ””.
За почти полтора года достаточно кропотливой работы против вновь зарождавшихся спецслужб независимой Латвии было добыто, проанализировано и обобщено достаточно большое количество весьма интересных сведений. Равно как и приобретено и надлежащим образом “закреплено” немалое количество негласных источников информации, являвшихся действующими сотрудниками тех самых тогда еще только являвшихся “альтернативными” спецслужб независимой Латвии.
Вместе с тем, попутно поясню, что в разрез со все еще продолжавшими существовать советскими секретными и совершенно секретными “приказами” КГБ СССР, “официально” регламентировавшими всю подобную агентурно-оперативную деятельность, в те годы в латвийской “конторе”, да и не в ней одной, на эти “подзаконные нормативные акты” - комитетские “приказы” уже мало кто опирался и ими руководствовался в реальной жизни. Во всяком случае это, в первую очередь, касалось совершенно секретной работы руководимой мною группы. Как бы то ни было, но вообще никто из завербованных в тот отрезок времени негласных информаторов никогда не числился “зарегистрированным” в каких-либо учетах латвийской “конторы”. Практически ни единый байт, получаемой информации, не то что не передавался на дальнейшую “обработку” и “анализ” в ИАО, такие сведения вообще не регистрировались - в том числе и во внутреннем секретариате 2-го отдела.
Подобные документы составлялись в одном-единственном экземпляре, без каких-либо копий, и докладывались такие “отчеты” одному-единственному человеку в рамках латвийского КГБ, коим являлся первый заместитель председателя “конторы” - сперва Червинский, а незадолго до ликвидации КГБ ЛССР - сменивший его на этом посту Балев.
В общем, когда “контора” в Латвии “приказала долго жить”, в моем личном сейфе, а также в сейфах моих, в то время, трех подчиненных оставались весьма и весьма “пикантные” тома с совершенно секретными документами. Которые не должны были попасть в руки представителей “новых властей” ни при каких обстоятельствах. В принципе, несмотря на существовавший риск, значительная часть данных материалов была заблаговременно перемещена - физически вынесена за пределы здания центрального аппарата КГБ Латвии, еще в те дни, когда в республике вовсю шел тот почти “опереточный” августовский “путч”.
Когда стало понятно, а это открылось практически уже на второй день этого “гениального творения” кремлевских маразматиков, что весь “путч” являл собой плохо инсценировку попытки насильственного захвата политической власти, следствием которой стал развал “совка”. Вот как раз в те пару-тройку дней я и отдал неофициальное указание своим непосредственным подчиненным тайно “эвакуировать” из здания “конторы” все самые важные и оперативно значимые документы. Которые мы по-тихому вынесли и на время складировали под вооружённой охраной в одной из “явочных квартир” в латвийской столице.
Расчет был на то, что если бы мы ошиблись в наших предположениях и все со временем “устаканилось бы”, то все те документы были бы в сохранности, и снова по-тихому, возвращены обратно. Ну, а если бы наши самые пессимистические предположения оправдались, то, как говорится, “победителей не судят”. Поэтому, когда было объявлено об официальной ликвидации КГБ в Латвии и когда подавляющее большинство моих остальных сослуживцев по “конторе” начали лихорадочно метаться по зданию центрального аппарата “углового дома”, пытаясь всячески избавиться - уничтожить все имевшиеся у них важные и, особенно, компрометировавшие лично их в глазах “новых властей” бумаги, я и мои подчиненные лишь посмеивались, да подтрунивали над своими горе-сослуживцами.
В этой связи, припомню случай с коллегой из 2-го отдела, который всего за пару-тройку месяцев до августовского путча, стал начальником 5-го отделения. Александр Щегульный до назначения на данную должность, прежде во 2-м отделе считался этакой “белой костью” - самым “крутым разработчиком” - “ловцом и изобличителем коварных шпионов”. Одним из его самых громких дел на данном поприще являлась скандальная разработка группы националистов, создавших некую “шпионскую сеть” под звучным названием “SD” (Slepenais Dienests). Последняя была начата аж еще в конце 1989-го года. Лидерами которой являлись Легздиньш, Климович, Муцениекс, Кокиньш, Хиршонсонс, Пашкевич, Миллерс.
Кстати, в отношении одного из основных участников данного “формирования”, Щегульный завербовал в ряды негласных “стукачей” латвийского КГБ. Присвоив своему вновь испеченному информатору игривый псевдоним - “Джокер”. Кстати, надо понимать, нигде, ни в каких письменных материалах официально не отразив никаким образом сам факт вербовки. Единственным документом, подтверждавшим, что у Щегульного появился агент с псевдонимом “Джокер” являлось “добровольное” собственноручное обязательство о секретном сотрудничестве вновь испеченного “полосатого” - “подписка”, который Щегульному с готовностью тот накропал. Как бы то ни было, но последнего можно было понять - лучше было по-быстрому стать комитетским “барабаном”, чем продолжать числиться одним из главных фигурантов в уголовном деле.
Почти все руководство “Slepenais Dienests” легко согласились на секретное сотрудничество в КГБ взамен на прекращение против них уголовного преследования.
В последней связи, у возмущенных читателей может возникнуть логичный вопрос: а причем тут, собственно, Эгилс Левитс? Поэтому сразу же поясняю: имя “Стивена” постоянно мелькало в агентурных сообщениях по делу оперативной разработки группы местных латышских жителей, ведшейся в стенах местного КГБ с такой нехитрой оперативной “окраской” как “измена родине в форме шпионажа”. Находившейся в непосредственном ведении у Щегульного. Как бы то ни было, но документальным подтверждением тому факту что подобная “разработка” существовала могут служить отрывки из воспоминаний бывшего начальника Второго главного управления (ВГУ) КГБ СССР в Москве генерал-майора Вячеслава Широнина. В его книге называющейся «Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки» шпионскому делу группы “SD”, впрочем, как и самому Эгилсу Левитсу, уделяется достаточно пристальное внимание. И, в особенности, той весьма специфической сфере деятельности, которой в советской Латвии занималась группа “SD”. Потому, как именно тогда сам будущий латвийский президент и умудрился попасть под “радар” местной “конторы” - в рамках работы по делу оперативной разработки, которое вел Щегульный.
Чем же “крамольным” так замарал себя Эгилс Левит, что его личности было уделено столько внимания со стороны контрразведки латвийского КГБ? А также даже ВГУ КГБ СССР? Согласно воспоминаниям Вячеслава Широнина, являясь одним из наиболее ярых зарубежных эмиссаров Движения за национальную независимость Латвии (ДННЛ), Эгилс Левитс непосредственно участвовал в якобы “враждебной противоправной деятельности, наносившей существенный вред интересам Советского Союза” и поэтому его местонахождение в Латвии считалось “нецелесообразным”.
Процитирую Вячеслава Широнина («Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки»).
“Что же в итоге показало следствие? Было допрошено более 15 участников созданной в республике "Слепенайс диенестс" (в переводе "служба безопасности"). Они собственноручно написали показания, откуда и для каких целей появилось в "СД" огнестрельное, в том числе автоматическое оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества. А одним из инициаторов создания "СД" был назван руководитель департамента информации латвийского Клуба защиты среды Легэдиньш. "Спонсором" спецформирования был проживавший в Стокгольме журналист Кажа.
Иначе говоря, след Службы безопасности ("СД") потянулся за рубеж и вывел на консультанта по военным вопросам крупной латышской эмигрантской организации "Даугавас ванаги" господина Родэ. До того, как обосноваться в Швеции, он отсидел пятнадцать лет в тюрьме за планирование вооруженного переворота в Латвии, посредством создания групп боевиков, а также захвата атомного и ракетного оружия с целью шантажа советского правительства. Кроме того, в его планы входило отравление бактериями водопроводов, обслуживающих воинские части. Включали они и создание концлагерей для русских и евреев.
Вот таким был этот господин Родэ, курировавший из-за рубежа новосозданную нелегальную латышскую службу безопасности. И с первого взгляда хорошо видно, что его "планы" были весьма схожи с замыслами литовца Лозарайтиса, особенно в части использования атомного и ракетного оружия, отравления водопроводов. Явно из одного истока брали начало и идеи создания концлагерей для русских и евреев, "нейтрализации противников независимости".
Это сходство подтверждается показаниями участников "СД". Вот некоторые выдержки из протоколов допросов:
Климович Р.: "В августе 1988 года в помещении мастерской на ул. Л. Лайцена состоялось собрание, на котором присутствовали: я, Муцениекс, Хиршонсонс На собрании было принято единогласное решение о создании подпольной вооруженной организации, ставящей своей целью ведение в Латвии в случае возникновения кризисной ситуации партизанской войны, направленной на свержение существующего строя вооруженным путем. Имелось в виду: создание подпольных конспиративных звеньев, их вооружение, физическая и специальная подготовка, обеспечение средствами связи, организация экономической деятельности, финансового обеспечения созданной организации. Участники собрания приняли на себя руководство организацией и распределили обязанности..."
Канта Я.: "Связь с иностранной разведкой, как говорил Муцениниекс, была необходима для того, чтобы от нее можно было получить оружие, взрывчатые вещества, шприцы и специальные медикаменты, которые можно было бы использовать для насильственного получения информации от интересующих его лиц (от сотрудников КГБ, военнослужащих и лиц, подозреваемых в оказании помощи КГБ)".
Легздиньш Я.: "В списке (для передачи его Ю. Каже), написанном моей рукой, были перечислены следующие вещи: новейшие "догадки" по конспирации работы спецслужб; разные варианты и возможности тайнописи и шифровки; специальная записывающая и подслушивающая аппаратура; микрофотопленки и химикаты для проявления; баллончики со слезоточивым и др. газами; приспособления для пиротехники и инструкции по изготовлению взрывчатых веществ для использования их в случае изменений в СССР".
Развивая планы по организации службы безопасности, ее организаторы, по утверждению Климовича, пришли к решению о необходимости создания собственных вооруженных групп и конспиративных агентурных звеньев в районных центрах Латвии и в городе Риге, Судя по протоколам допросов, в задачи указанной агентурной сети входило:
- сбор информации о процессах в территориальных неформальных организациях с целью обеспечения безопасности и выявления лиц, оказывающих помощь КГБ; - добывание информации о войсковых частях и военных объектах, расположенных на территории Латвии, местах их дислокации, назначении, вооружении, системы караулов и охраны, численности контйнгентов; - сбор информации о сотрудниках и действиях КГБ Латвийской ССР;
- сбор информации о работниках совпартактива всех звеньев, сбор компрометирующих материалов на этих лиц.
Эти задачи ставились с целью создания информационного банка для разработки планов политических и возможных военных действий по нейтрализации отдельных войсковых частей и лиц потенциального противника на случай вооруженного захвата власти в кризисной ситуации".
Возможно, этот сухой, протокольный язык кое у кого вызовет оскомину, однако речь ведь идет не о художественной литературе, не о журналистике, а о допросах, о показаниях подследственных лиц, где главное - строгая документальность. Поэтому я считаю своим долгом неукоснительно придерживаться именно такой линии. Ведь в ходе следствия удалось установить, что подпольные структуры "СД" были созданы в Риге, Резекне, Валмиере, Лиепае, Бауске. Их члены проникли во многие общественно-политические организации, включая даже детское движение скаутов. В ряде случаев "СД" в лучшем стиле спецслужб попросту внедряла своих людей в нужные структуры, как это произошло, например, с социал-демократами. Вся полученная информация кодировалась с помощью компьютера, находящегося в Клубе защиты среды. Я не сомневаюсь, что эта многоплановая работа осуществлялась при помощи и под руководством опытных западных "спецконсультантов".
Кстати, пример с использованием в качестве прикрытия Клуба защиты среды я привожу не случайно. Как показал во время следствия сам Легздиньш, в нелегальной работе он нередко прикрывался интересами "зеленых". Насколько были об этом осведомлены руководители клуба? На начальном этапе, как видно из протоколов допросов, проблема создания "СД" обсуждалась с тогдашним президентом Клуба А. Улме и вице-президентом О. Батаревским. Полностью в курсе планов создания "СД" была и А. Анспока, тогдашний начальник информационного отдела народного фронта Латвии (НФЛ). Об этом существуют такие показания.
Кокиньш Р.: "...Легздиньш рассказал мне о том, что собираемая им информация о военных объектах передается за границу и что за данную информацию он из-за границы получает немалые деньги... Кроме этого Легздиньш мне рассказал, что информация от "СД" за границу передается через некоторых членов различных неформальных организаций республики, которые выезжают за рубеж".
Климович Р.: "В ходе работы 1 съезда НФЛ я познакомился с приехавшим из Швеции гражданином США Юрисом Кажей... Мне от Легздиньша стало известно, что Кажа является разведчиком какой-то из иностранных спецслужб. Я рассказал ему о созданной нами организации "СД" и коротко осветил ему задачи и направления ее деятельности. В тот раз Кажа одобрительно отозвался об этой организации и сказал, что эта организация может принести пользу нашей политической борьбе".
Надо признать, что Центральное разведывательное управление США всегда играет по-крупному и никогда не ослабляет контроль за своими кадровыми сотрудниками и агентурой. Для этого в Литву и Латвию в ранге послов были направлены действующие разведчики с солидным стажем работы: Джонсон Дэрил - Дэрил Норма, гражданин США, и Силинс Интс - Минтаус Леонидович, уроженец Риги, тоже гражданин США. Именно при их поддержке в Прибалтике начали активно создаваться резидентурные звенья ЦРУ и других иностранных разведок.
Когда-то СССР оценивался иностранными спецслужбами как страна с весьма жестким контрразведывательным режимом. Но в эпоху "перестройки" эта характеристика резко изменилась. Новые власти, извращенно понимая демократию, как почти полный отказ от приоритета национальных интересов, в угоду Западу демонстрировали свое негативное отношение к деятельности КГБ, различными внутренними указаниями связывали руки оперативному составу, а попросту говоря, откровенно мешали чекистам пресекать подрывную работу иностранцев на территории нашего государства. Приведу на этот счет конкретные примеры.
После документального подтверждения противоправной деятельности в Латвии иностранным гражданам Э. Левиту, Я. Ритенису и И. Эмбректсу был закрыт въезд в нашу страну сроком на три года. Более того, один из них - Эмбректс был выдворен за пределы Советского Союза. Если говорить конкретно, то Э. Левит, приехавший в Ригу по приглашению народного фронта Латвии, регулярно участвовал в работе Думы, когда там разрабатывалась программа действий после выборов Верховного Совета СССР. Он консультировал не только высший эшелон НФО и народных депутатов от этой фракции, но и руководителей Гражданских комитетов. Между тем, КГБ располагал данными, что Э. Левит являлся не только научным референтом Восточно-германского исследовательского института и консультантом юридического отдела Бундестага, но и заместителем руководителя департамента информации уже упомянутого "Объединения свободных латышей мира". В Латвию он прибыл с "домашними заготовками" различных вариантов действий, которые планировалось предпринять в республике в зависимости от складывающейся обстановки. Въезд ему был закрыт как раз перед утверждением в должности платного консультанта НФЛ "по международным вопросам".
Сменивший его Янис Ритенис пошел куда дальше. У этого 65-летнего гражданина Австралии практического разведывательного опыта было поболее, чем у его подчиненного по латышской эмигрантской организации ОСЛМ. Не тратя сил на просветительство и публичные выступления, он уже через несколько дней после прибытия в Ригу организовал выезд в Англию тогдашних деятелей НФЛ И. Годманиса и Я. Юрканса. В Лондоне будущие премьер-министр и министр иностранных дел Латвии вместе с Я. Ритенисом приняли участие в совещании руководства ОСЛМ. Вновь прибыв в Латвию по приглашению НФЛ, Я. Ритенис активно включился в политическую деятельность. Приведу такой факт: сразу же после своего назначения министром иностранных дел Я. Юрканс объявил на совещании в МИДе, что у Я. Ритениса в этом ведомстве особый статус. И действительно, этот австралийский гражданин, постоянно проживавший в ФРГ, ежедневно знакомился со всей входящей корреспонденцией, в том числе и секретной, готовил текст послания, направленного от имени Латвийской республики президентам СССР и США. А когда в Риге проходило совещание министров иностранных дел трех прибалтийских республик, он, наравне с Я. Юркансом и М. Вульфсоном, представлял Латвию.
Закрытие въезда в СССР иностранным гражданам Левиту и Ритенису, вмешательство которых в наши внутренние дела оказалось слишком уж явным, было "разрекламировано" в отечественных средствах массовой информации как рецидив психологии "холодной войны" и "скрип заржавевших створок железного занавеса". В КГБ СССР посыпались запросы от разного рода общественных организаций и депутатского корпуса. Как и в других аналогичных случаях, эта шумная кампания в наших СМИ и коллективные акции протеста, конечно, были скоординированы из-за рубежа. Обычно такие кампании возникали, словно по взмаху дирижерской палочки, и порой оставалось только диву даваться тому, насколько же наша "демпресса" была управляема».
Так вот, после с шумом и помпой разрекламированной повсеместно (как в Латвии так и через центральные средства информации по остальной части “совка”) “операции реализации” дела оперативной разработки в отношении основных его фигурантов, все материалы этого дела продолжали храниться в личном сейфе у Щегульного вплоть до самой кончины “конторы”. Вы бы видели его землистого цвета лицо, когда он как-то повстречался в коридоре “конторы” сразу же после объявления о ликвидации КГБ ЛССР, непосредственно перед официальным перенятием здания и имущества “конторы” новыми властями. Щегульный лихорадочно метался из угла в угол, как затравленный зверь, при этом почти натурально истерически выщипывая волосики из собственной жопы, будучи реально встревоженным судьбой этих совершенно секретных материалов, несколько десятков томов которых он направил в сопровождении одного из своих подчиненных, молодого опера по фамилии Виноградов, в Управление пограничной охраны с целью сжечь там все компрометировавшие непосредственно Щегульного документы. Его нескрываемое волнение было объяснено фактом того, что прошло уже много часов, как Виноградов отбыл со всеми томами бумаг в место распоряжения погранцов, но никаких известий от него о выполненном задании по уничтожению документов не поступало. При этом Щегульный блеял что, дескать, если все те документы “…на дай Бог, попадут в руки новых властей, тогда мне все - полный пиз…ц! Потому как, ведь оттуда же видно что я - “пытатель”, “вешатель” и “угнетатель” цвета нации, хороших латышских парней!” - и все в том же духе. Единственное, что я порекомендовал ему тогда в ответ на его истерику был совет: пойти напиться. Либо застрелиться.
Тем не менее, непосредственно на момент взятия головного здания республиканской “конторы” под полный контроль и физическую вооруженную охрану силами спецподразделения независимой Латвии, у некоторых моих подчиненных продолжали оставаться хоть и не особо ценные материалы, но свидетельствовавшие о факте того, что основной целью деятельности моей залегендированной группы в рамках местного КГБ в последние полтора года являлась совершенно секретная разработка вновь зарождавшихся спецслужб независимой Латвийской Республики. Одним из таких файлов как раз и было дело оперативной разработки на “Стивена”. Которую я хотело было не уничтожать и оставить в качестве этакой “приманки-затравки” представителям “новых властей”. Тем не менее, после консультации с московским “центром” - единственным человеком, кому я мог там доверять, был начальник 14-го отдела ВГУ полковник Владимир Третьяков, было принято решение, что абсолютно все материалы, связанные с работой моего микро-подразделения, должны были быть либо полностью уничтожены, либо эвакуированы за пределы здания КГБ Латвии в Риге и спрятаны в безопасном месте до лучших времен.
Даже несмотря на их второстепенность, такие документы ни в коем случае не должны были попасть в руки “новых властей”. Что, собственно, и было сделано. Даже вопреки тому, что здание бывшего центрального аппарата “конторы” в латвийской столице, к тому времени, уже было полностью оцеплено, блокировано и что вход-выход в него дотошно (во всяком случае, первые пару дней) пребывал под физическим контролем хлопцев из “батальона Вецтиранса” и поэтому все, на тот момент уже экс-сотрудники КГБ, приходившие забрать свои личные вещи, тщательно досматривались. Их личные вещи, прежде всего.
Как же моим бывшим подчиненным и мне удалось потихонечку вынести и сохранить не уничтоженные документы? Дело в том, что несмотря на то, что абсолютно все сумки, портфели, кейсы-дипломаты, выходивших из здания бывшего центрального аппарата “конторы” в Риге методично проверялись, тем не менее, охранявшие помещения сотрудники спец-батальона латвийской полиции почему-то либо стеснялись, либо ленились осуществлять личный досмотр самих бывших кгб-шников. Вот этой-то оплошностью мы и воспользовались. Втянув, как можно поглубже в себя живот, спереди под ремень брюк, а также сзади, аналогичным образом, засовывали тома с секретным и совершенно секретными документами. Надетые поверху пиджак и куртка скрывали все “погрешности” - видимость того, что что-то было под одеждой. Так, выходя из здания и возвращаясь обратно раз по пять-шесть за день, нам беспрепятственно удалось вынести из уже взятого “под контроль” и “охрану” здания бывшего КГБ Латвии все оставшиеся к тому времени не эвакуиированными материалы. Которые также были на время припрятаны в надежном месте - в личном гараже одного из родственником у моего подчиненного. Риск при этом, конечно, имел место быть, хотя действовали мы тогда сильно не парясь и не переживая о возможных негативных для себя последствиях.
В дальнейшем все спасенные таким образом тома с документами - а набралось их на полностью набитый до самого верха багажник легковушки, - погрузили в ранее числившейся за одним из отделений “наружки” 7-го отдела КГБ ЛССР автомобиль “Жигули”. Который один из моих подчиненных прежде, по собственной инициативе, как-то ночью, сразу же после того, как было объявлено о ликвидации “конторы” в республике, под всеобщую шумиху и неразбериху, царившую в те дни повсеместно, умыкнул из гаража автобазы ХОЗО (хозяйственный отдел) КГБ Латвии.
Не буду судить о судьбе второй легковушки, исчезнувшей оттуда же в ту же ночь, но первую “пропажу” - светло-бежевую “шестеру” (ВАЗ 2106) действительно увел один из моих коллег по “конторе”, такой же как и я оперативник из центрального аппарата КГБ Латвии, кто впоследствии стал более известен под оперативным псевдонимом “Гордон”. Cразу же хочу отметить, что “Гордону” никто никакой санкции, дающей добро на кражу машины не давал. Да и он такого разрешения ни у кого не спрашивал, так как действовал исключительно в своих личных меркантильных интересах.
Да, я не ошибся и не оговорился - совершенно верно, речь идет о том самом человеке, чье имя мне было озвучено сотрудниками из лондонского специального подразделения по борьбе с терроризмом, называющегося SO15, занимающегося расследованием покушением на Скрипалей в Англии. И не только ими одними, так как может статься что “Гордон” мог входить в состав группы “ликвидаторов” из российских спецслужб, тех, кто были посланы “зачистить” в Англию отца и дочь Скрипалей. Более того, “почему-то” у меня до сих пор, что называется, “имеется достаточно оснований полагать”, что Юлия Скрипаль тоже была “намеренной целью”, - не только один Сергей, и что она также подлежала ликвидации.
Если же возвратиться обратно к теме нашего настоящего повествования, насколько в курсе, у “Гордона” и у одного его приятеля из числа сотрудников “наружки” КГБ Латвии, также участвовавшего в угоне двух машин из бывшего автохозяйства республиканской “конторы”, имелись планы реализовать украденные ими легковушки, вывезя их за пределы Латвии и, таким нехитрым образом, существенно “компенсировать” и поправить пошатнувшееся материальное положение, случившееся в результате вынужденной потери работы. Однако, в силу того обстоятельства, что “Гордон” все еще продолжал входить в состав моей группы оперов, которая занималась разработкой “альтернативных” спецслужб независимой Латвии, пришлось настоятельно переубедить “Гордона” поменять его намерения относительно умыкнутой им машины. В общем, одним вечером (а дело было уже в конце сентября 1991-го года) “Гордон”, еще один мой подчиненный - такой же экс офицер латвийского КГБ, и я двинулись в рискованную поездку за пределы Латвии. При этом полностью, до самого верха, набив багажник “шестеры” томами секретных и совершенно секретных материалов. В силу хаоса, творившегося в то время в московском центральном аппарате КГБ, в Москву к Третьякову было решено не ехать. Прежде всего, в целях собственно “самосохранения”. А также ввиду того обстоятельства, что в Москве тогда царила полнейшая вакханалия и неопределенность. В то же время, я полностью доверял Червинскому который, к тому времени, уже вовсю обосновался в должности начальника Управления КГБ по Краснодарскому краю. К нему и было решено ехать и доставить все спасенные (во всяком случае, мы тогда так искренне верили) совершенно секретные и секретные бумаги, касавшиеся нашей работы, направленной на разработку спецслужб независимого Латвийского государства.
В конечном счете, все вывезенные за пределы республики документы, в том числе и том секретной оперативной разработки на “Стивена” - Эгилса Левитса, оказались в России. Сначала - в Краснодаре, а затем, судя по тем отголоскам, которые мне впоследствии доводилось слышать от своих “кураторов” из ФСБ, и в центральном аппарате в Москве.
Что, в конце концов, сталось с материалами дела оперативной разработки под кодовой кличкой “Стивен” - Эгилса Левитса? Определенно сейчас не отвечу - просто не имею к ним доступа - однако, с большой вероятностью уверенности могу предположить, что получив в свои руки такой “рабочий материал”, российским спецслужбам было бы, как минимум, “не разумно” не воспользоваться нашими первичными наработками. В последней связи, не был бы удивлен, если бы открылось, что секретное изучение избранного несколько месяцев тому назад президентом Латвии Эгилса Левитса до сих пор eiqrdiqukiqdqkmp продолжается.