Почему Донбасс не Чечня. Двойные стандарты? Нет, разные войны

Почему Донбасс не Чечня. Двойные стандарты? Нет, разные войны

15 мая 2015 г.

Михаил Журенков

Украинская и чеченские войны хоть и похожи своим началом, в то же время сильно отличаются своими мотивами. Я прекрасно помню начало войны в Чечне в 95 году. В декабре того года я пошел в армию. В Чечню сразу не попал лишь потому, что нас отправили в учебную часть. Но Чечней тогда уже сквозило все. Даже в армейской учебке у нас был парень, МТЛБ (бронетранспортер) которого сгорел при боях за Грозный. Сам он с ранениями остался жив, но сгорели все документы.

Так сложилось, что в перерывах между моей журналистской деятельностью мне довелось побывать на войне в Чечне. Не как журналисту, а как бойцу оперативного отряда, выполняющего в те годы «задачи в рамках контртеррористической операции».

С началом войны в Украине ко мне неоднократно обращались разные люди с вопросом: «А чем попытка отделения Чечни от России отличается от попытки отделения Донбасса от Украины?»

В начале войны на востоке Украины в России придумали такую модную агитку-оправдание: вот Чечня же воевала за независимость, право нации на самоопределение и «все такое», и вы, либералы, Чечню защищали, а Донбассу, значит, жить самостоятельно, по-вашему, нельзя.

Двойные стандарты? Нет, разные войны.

Украинская и чеченские войны хоть и похожи своим началом, в то же время сильно отличаются своими мотивами.

Разные народы

Кто-то пытается проводить аналогии Чечни и Донбасса в духе: все понятно — в Чечне была нефть, на Донбассе — уголь. Отсюда и война. Отчасти, возможно, это и имеет какую-то логику.

Но в Украине нет нефтепровода «Дружба», перегоняющего азербайджанское «черное золото» в Россию, экономика которой в большей степени завязана именно на нефти. Донбасс — не историческая национальная территория, как бы ни пытались пропагандисты втирать нам «истории о казаках».

С «донбассцами» не воевала Российская империя. «Донбассцев» не сгоняли, как скот, в товарные вагоны под дулами автоматов и не депортировали в казахские степи, где только во время депортации погибали тысячи людей. В основном — стариков, женщин и детей.

«Донбассцев» не люстрировали в советское время, запрещая занимать большинство руководящих должностей.

«Донбассцы» не отделялись от России тогда, когда распадалась советская империя и от нее отделялись все, кто хотел и кто мог, вспоминая, в том числе и слова Бориса Ельцина о том, что можно брать сувернитета столько, сколько хотите.

«Донбассцы» не проводили честные выборы, не выбирали своего президента, не создавали свою армию из добровольцев-жителей своего образующегося государства.

У «донбассцев» нет своей культуры, сильно отличающейся от культуры и вероисповедания страны, которая хочет удержать их в своем составе.

В конце концов, — я никак не хочу быть обвинен в неуважении к погибшим, — но Донбасс не бомбила войсковая авиация, на рынок в Донецке в разгар торговли не падала тактическая ракета «Точка-У» с кассетной боевой частью...

Когда российские войска шли в Чечню, они встречали мирное сопротивление на своем пути в соседних с Чечней регионах. В той же Ингушетии дорогу колоннам перекрывали женщины и умоляли наших солдат не идти на войну в Чечню. Они рассказывали, что чеченцы хорошие люди, просто они натерпелись от советской власти и хотят жить сами. 

Чечня, действительно, много натерпелась от советского (для некоторых это синоним «русского») режима. Им было за что «не любить» россиян и желать жить самостоятельно. К тому же вокруг были примеры — Прибалтика, закавказские республики, та же Украина.

В России «добровольцев» на Донбасс отправляют с оркестрами. Праздник такой — послать людей воевать на Донбасс. 
Россия кидала неподготовленных солдат-срочников на чеченскую войну, в самое пекло, как мясо на убой, чтобы «завалить телами». Украинские войска ведут на Донбассе, в основном, «окопную войну».

Никто не штурмует Донецк с помощью тактической и стратегической военной авиации и танковых колонн, никто не расстреливает мирных жителей на зачистках (как в Алдах в 2000 году в Чечне). «Национальная гвардия» — добровольцы.

Кто-то притеснял «донбассцев» последние 70 лет? Кто-то их депортировал? Кто-то вводил запрет на занимаемые должности для них? Кто-то из состава Украины еще отделялся?

Ответ на эти вопросы один: нет.

Кто видел тех самых «страшных фашистов», из под гнета которых территории так называемых ДНР и ЛНР пытались освободиться? Эта история с «отделением» больше похожа на воровство «под шумок». Пока в Киеве шла революция и разгребали ее последствия. Чечня, обретя независимость, не пыталась «приклеиться» к какой-нибудь другой стране, даже пародируя ее флаг. Донбасс изначально стал позиционировать себя «пророссийской территорией».

Даже если российские «патриоты» пытаются развивать тему «Чечня тоже хотела отделяться, а чем Донбасс хуже?», пусть помнят о том, что Россия — та Россия, которую они горячо поддерживают, — Чечню не отпустила.

Разные участники

Я прекрасно помню начало войны в Чечне в 95 году. В декабре того года я пошел в армию. В Чечню сразу не попал лишь потому, что нас отправили в учебную часть. Но Чечней тогда уже сквозило все. Даже в армейской учебке у нас был парень, МТЛБ (бронетранспортер) которого сгорел при боях за Грозный. Сам он с ранениями остался жив, но сгорели все документы.

Не зная, куда его деть, армия отправила его после госпиталя туда, откуда он уезжал на войну — в учебку. Что делать с ним в учебке никто не знал. Он просто слонялся из угла в угол как тень. И даже когда ему пришло время демобилизоваться, его не отпускали, так как у него не было документов. Лишь однажды к нему приезжала мать, но дальше расположения части их не отпустили. Нет документов — нет и увольнений.

Что с ним стало, я не знаю. К тому времени, как нас раскидали по нашим частям, он все еще ходил призраком по казарме, проклиная все на свете, а порой и то, что вообще остался жив.

Так сложилось, что когда нас могли бы отправить в Чечню, там наступило перемирие. И помню солдат, которых возвращали в наш десантный полк «оттуда». Общались мы с ними мало — их, откровенно говоря, все побаивались. Но в курилках чаще всего я слышал не браваду о боевых подвигах, не про ненависть к врагу, а о ненависти к своему командованию, которое положило столько людей — из-за чего?

Начало войны в Чечне открыто освещалось тогда еще весьма объективно. Конечно, уже тогда государственные средства массовой информации делали «финты» в нужную им сторону — сообщали о неких «великих победах», которых не было, или это были больше «пирровы победы», замалчивали о потерях, подтасовывали факты. Но у них была альтернатива, которой нет сейчас.

На постсоветском пространстве это была первая крупная война, необходимость которой была у многих под сомнением. Не было тогда «путингов» за «Чечню в России», какие сейчас проводят за «свободный Донбасс». Не было топорной агитации, вызывающей лютую ненависть к «врагу». И хотя Интернет был тогда еще в зачаточном состоянии, скорость распространения информации была другой, но были замечательные правдивые материалы об ужасе того, что творилось в Чечне, чаще всего подталкивающие к выводу, что война в Чечне — это позор и ужас. Игрушка взбесившихся постсоветских военачальников и политиков. Не было это правым делом.

Сейчас война в Украине освещается российскими СМИ по-другому. Сейчас это «новая победоносная вынужденная война русского населения на Донбассе против фашизма». Правое дело. Почти как «деды воевали», причем без всякого упоминания того, что «деды» и Украины, и России тогда воевали вместе.

Разные контексты

Когда отправляли на войну в Чечне, даже тогда, во вторую кампанию, в которую я попал в составе ОМОНа, это не было праздником. Это была беда. Не было «казачьих хоровых танцев», не было оркестров, не было восторженных статей о том, как «наши едут защищать что-то».

Многие из нас, ездивших на войну в Чечню, уезжали как будто от безысходности. В контрактах у нас было записано, что обязаны «выполнять задачи в зонах ЧС». Не едешь — увольняешься. Найти работу в России тогда было сложно. А тут еще иногда «прикармливали» боевыми деньгами. Хотя за последнюю командировку в Чечню, за выделенные нам боевые, я судился с МВД 8 лет.

Многие из нас ненавидели эту войну и не считали это войной. Просто «государственная игра». И уже там, в Чечне, больше всего мы ненавидели наше руководство, которое закидывало нас на Кавказ и все это устраивало.

Ни о каких добровольцах и речи не могло быть. Солдаты срочники, попавшие как на Первую, так и на Вторую войну, зачастую просто делали вид, что что-то делают, пытаясь выжить, другие убегали (о некоторых «фанатиках» среди контрактников и офицеров я не говорю).

В России проводили для них несколько амнистий (последняя в 2012 году), чтобы вернуть «бегунков» хоть в какое-то законное русло. В Москве на базе воинской части выделили несколько казарм для «сдавшихся», которых зачастую привозили родители или родственники, потом около месяца их держали взаперти, «простукивали» особисты, и если это было возможным — не применяли никаких репрессий. Либо на дембель, либо дослуживать.

На улицах российских городов не стояли палатки со странными людьми в камуфляжах, которые занимались «сбором средств на помощь воюющим» и вербовкой. Теперь в центре Москвы такие палатки «на благо Донбасса» — привычное зрелище.

Это была другая война. Позорная и как будто принудительная. Никому никакого «патриотического вдохновения» она не приносила. Оппозиционные партии собирали огромные митинги против нее. Сейчас в России нет такой партии и такого политика, который бы мог провести подобные акции против войны в Украине. А жаль.

Автор: Дмитрий Флорин, журналист, бывший боец ОМОН, ветеран боевых действий,  qhiqquiqdtiehkmp class='link'>rufabula.com