Вернутся ли «лихие 90-е» в Россию в полном объёме?

 Все, кто обитал в РФ во время восхождения Путина к вершинам власти, помнят, что очень скоро главным его козырем стало завершение эпохи «лихих 90-х». Девяностые как будто запечатали в глубинах Тартара, а ВВП (Х) стал кем-то вроде стража, стоящего у преддверия оного Тартара, не позволяя вновь вырваться на свободу демонам ельцинского времени.

Демоны же эти многолики. Это и нищета, плавно переходящая в голод, и безработица, и печальный опыт войн и межэтнических конфликтов. Но всё же самым главным пунктом в демоническом списке — по крайней мере, главным в символическом отношении — всегда была оргпреступность, «русская мафия». И именно избавление от неё в глазах широких масс является главным признаком окончания «лихих 90-х».

Вопрос своевременный. Но для того, чтобы ответить на него верно, нам прежде всего нужно понять: откуда взялась и куда делась организованная преступность 90-х в РФ?

Гоша Тьмутараканский, непобедимый и великолепный

В рамках канонической вселенной 90-х принято думать, что оргпреступность появилась как-то сама собой. Вот, были люберецкие, а были и солнцевские, а в Питере тамбовских до сих пор помнят. «Пацаны» вышли из народа, то есть из гопнической среды, были простые-простые. Но потом, как бургомистр вольного города из фильма «Убить дракона», они, понимаешь, росли, развивались, каждый день развивались, и в итоге стали непобедимой и всему миру известной «русской мафией». (На самом деле, не совсем русской и совсем даже не мафией, но это уже отдельный разговор.)

И сумели вырасти и стать такой силой необоримой, что справиться с ними никто не мог. Причём не мог ни в позднем СССР, ни в ранней независимой РФ.

Дети и советские обыватели в эту историю верили. Обыватели бандитов боялись, а дети на них ровнялись, с детской простотой уловив разлитое в воздухе настроение, что именно «бык» в спортивном костюме (далее — в малиновом пиджаке) и является истинным героем эпохи. Боцман, Интеллигент, Джеки Чан (не актёр)… Эти, с позволения сказать, имена в 90-е в моей родной Чите знал едва ли не каждый школьник, включая и автора этих строк.

Но что интересно, знали их не только школьники. Знали их и в милиции, и в ФСК-ФСБ. И не только имена (настоящие имена), но и домашние адреса, и кто где ест, и кто где спит, и кто чем промышляет. Знали, а сделать ничего не могли. И ведь не только в Чите, но и по всей России. То полномочий не хватало, то приказа не было. И получалось интересно. Может ли РФ создать свои протектораты в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье? Легко! Расстрелять Верховный Совет из танков?

Вам стоит только пожелать! Устроить революцию в Таджикистане? Не вопрос, устроили, Рахмонова-Рахмона как посадили в кресло, так до сих пор сидит. С Чечней, правда, всё пошло не так, как планировалось, но, в общем, мало тоже никому не показалось. Госмашина много чего не могла, но вот в сфере насилия и подавления оставалась вполне эффективной. И в то же самое время нельзя было найти управу на какого-нибудь «авторитетного» Гошу Тьмутараканского. Про которого все всё знали, а совладать с ним не могли.

Выходило примерно так:

– Товарищи, устроить революцию в Таджикистане можем?

– Запросто, только дайте команду!

– А независимую Абхазию?

– Только прикажите!

– Верховный Совет из танков накрыть?

– В любой момент!

– А Гошу Тьмутараканского посадить?

– Нет, что вы, что вы, свят-свят-свят… Это ж Гоша! Упаси Бог с ним связываться.

Что-то здесь не так? Но дальше было ещё интереснее. Все 90-е условный Гоша кривлялся и так и эдак, тряс у всех под носом своими ворованными «брюликами», а потом вдруг незаметно исчез. Если исходить из той версии, что мы имели дело с какой-то натуральной мафией, то власть, поставившая своей целью его ликвидировать, должна была прибегнуть к исключительным мерам. Вроде чрезвычайных полномочий, с последующими уличными боями и массовыми арестами.

Но этого тоже не было. Гоша Тьмутараканский, все 90-е грозивший проглотить солнце и луну, внезапно растворился в житейском тумане, легко и почти безшумно [авторская орфография — ред.].

Что было и вовсе странно, если считать оргпреступность в РФ в 90-е годы явлением самостоятельным и стихийным.

Кто организовал организованную преступность?

Но это было абсолютно естественно и логично, если исходить из того, что оргпреступность отнюдь не появилась путём самозарождения. Ей дали возникнуть и окрепнуть, где-то даже целенаправленно выпестовали, ибо она была власти остро необходима.

О том, что в 1991 году старая, советская элита сохранила в РФ власть (вследствие чего РФ следует рассматривать как СССР, утративший часть территорий и проведший ребрендинг), автор ранее писал, и не один раз. А раз власть была сохранена, и при этом была сделана ставка на радикальную экономическую либерализацию (предсказанный В. Шульгиным неонэп), то тут же остро встал вопрос: как сохранить за собой контрольный пакет? Как сделать так, чтобы все ключевые экономические активы оказались в нужных руках?

Победить в конкурентной борьбе с новыми нэпманами, а тем паче, с иностранным бизнесом, номенклатурщики не могли по определению. Следовательно, требовались неэкономические механизмы принуждения. Причём очень надёжные и жёсткие, ибо необходимо было распилить между своими примерно всю госсобственность, то есть почти всё, что на тот момент было ценного в стране.

Теоретически функцию такового принуждения могли бы выполнить госорганы. Как, например, это практикуется в Северной Корее, где также произошла масштабная экономическая либерализация (неофициальная, но от этого не менее значимая — от 30 до 50% северокорейского ВВП приходится сегодня на частный сектор).

Известный кореевед Андрей Ланьков, изучая тамошний переход от абсолютного социализма к рынку, специально выяснял, был ли там свой аналог «братков», крышующих местных «барыг». Но обнаружить его не смог. Выяснилось, что подобные явления отсутствуют, а в тех крайне редких случаях, когда появляется что-то вроде самого простенького рэкета, власти это резко пресекают. (Резко — это посредством расстрелов, например.) Но это не значит, что «крыши» нет. Просто её функции выполняют различные госструктуры: партийные, армейские, госбезопасность и т. п. Это считается нормой. Но никакой самодеятельности не допускается, ибо принято принципиальное решение: сохранить государственную монополию на насилие.

Но российская специфика была качественно иной. По официальной версии, РФ стала демократическим государством. И в этой ситуации прямое и открытое участие государственных ведомств в дерибане госактивов было совсем не комильфо. К тому же, в этом случае неизбежно выросло бы влияние силовиков, а их номенклатура немного побаивалась. В силу всех этих причин единственным подходящим вариантом был аутсорсинг — грязная работа, связанная с нарушением официального законодательства и, конечно же, с насилием, была передана в «частный сектор». Каковым и стала организованная преступность.

Именно по этой причине условный Гоша Тьмутараканский кривлялся на арене цирка все 90-е годы. Он отнюдь не был врагом системы, он был её частью, и весьма важной. Ибо именно такие гоши обезпечивали [авторская орфография — ред.] «правильное» деление государственных активов, контроль над значительной частью финансовых потоков (неизбежно ушедших в тень), а в случае нужды — физически устраняли «лишних» людей. Включая сюда и журналистов, и политических активистов. Но всё это шло по линии «чистого криминала» и никак не омрачало имидж «развивающейся демократии».

А после того, как Путин вошёл в силу, и курс из как бы демократического стал откровенно государственническим, аутсорсинг прикрыли, восстановив государственную монополию на насилие. Оно и было логично: для дальнейшего передела активов Гоша Тьмутараканский не требовался, да и о демократическом имидже, по ряду причин, стали меньше волноваться.

И «безсмертная мафия» [авторская орфография — ред.], возникшая на ровном месте, испарилась. А вчерашние «авторитеты» — те немногие, кому посчастливилось выжить — превратились, в лучшем случае, в мелких бизнесменов, дрожащих при виде ФСБшного лейтенанта.

Ждать ли возвращения братков?

Стоит ли ожидать, что, вместе с неизбежным (и уже начавшимся) всплеском бытовой и уличной преступности, в РФ скоро возвратится и преступность организованная — те самые, уже подзабытые, криминальные авторитеты, чьё влияние в ином городе иногда значило больше, чем власть мэра и прокурора?

Как и во всех остальных случаях, всё зависит от той развилки, на которой в настоящее время находится РФ. Ибо требуются два элемента, чтобы «братки» снова вернулись на нашу грешную землю.

Первый — это необходимость масштабного передела собственности. И этот элемент уже в наличии. Из-за обрушения экономики и из-за санкций процесс уже запущен: номенклатурная мафия сейчас подминает под себя последние островки частного бизнеса и вообще любые источники дохода, с которыми она прежде не связывалась, считая это слишком хлопотным. Сейчас, в условиях экономического коллапса, брезговать уже ничем не будут. И если раньше волновались из-за нефти, газа и метала, то теперь, пожалуй, даже отжимом квартир у одиноких пенсионеров не побрезгуют.

Второй элемент — это потребность в «демократическом» фасаде. Если оной потребности нет, то процессом дерибана вполне могут заниматься и сами силовики, в лучших традициях банановых республик. И потому, если именно они останутся у власти и возьмут курс на этакую северокореизацию, никакие прокладки в виде вольных ОПГ не понадобятся.

Но вот в том случае, если к власти прорвутся системные либералы, тогда нужен будет и фасад. А значит, стоит ожидать возвращения «русской» «мафии». Не исключено и то, что, если Путин сможет и далее балансировать между силовиками и всеми прочими, ему также потребуется некое поддержание как бы либерального имиджа. Что опять же будет благоприятствовать реинкарнации «братков» из 90-х.

Будет ли это страшно? Скорее да, чем нет. Но при этом надо понимать, что ОПГ в погонах, в силу своей официальной безнаказанности, всё же страшнее, чем ОПГ без погон. И потому, как это ни парадоксально, «братки» могут оказаться всё же лучшим вариантом…

Других, во всяком случае, не видно. И не будет видно ещё eiqrtiediddqkmp долго.

Автор: Димитрий Саввин, Петр и Мазепа