О фашизации путинизма, или почему прав Каспаров

21 декабря 2014 г.

Когда "Эхо Москвы" отказало Каспарову в публикации поста в его персональном блоге из-за того, что там содержалось определение путинского режима как фашистского, то кроме лёгкого негодования на цензуру (в конце концов, там публикуются тексты не менее острые, а раздражителем было одно слово), я решил с Гарри Кимовичем мысленно поспорить. "Ну какой у нас фашизм?" – и масса доводов в поддержку тезиса о том, что у нас, разумеется, порядки весьма автократические и полицейские, но до фашизма нам ещё ого-ого.

В конце концов у нас сейчас куда больше гражданских, политических и экономических свобод в любой момент послеоктябрьской истории до начала революционных событий конца 80-х. А ведь никто послесталинские времена не называл фашистскими. Хотя стоит напомнить, что окончательно добивали диссидентское движение в начале правления Горбачёва. Тогда же голодал – и подвергался искусственному кормлению академик Сахаров. Тогда же полностью был прекращён выезд евреев из СССР. Сносили "незаконные" парники на приусадебных участках и прочее. Но и эту пору не уподобляли фашизму.

На тему о фашизме и о "фашЫзме" (ироничное самоназвание сторонников русского революционного национализма) я высказывался довольно много. Очень не хочется повторяться, но всё-таки сделаю это очень сжато. Прежде всего, фашизм, как социализм или либерализм – это целый спектр течений. Фашизм – это крайне радикальное направление в консерватизме, это правый (рыночный и националистический) тоталитаризм. Поэтому любое самое жестокое и воинствующее националистическое движение, которое не выступает за ликвидацию представительной плюралистической демократии, фашизмом не может быть по определению. С другой стороны, даже и последовательно прорыночное направление, выступающее за отказ от демократии и от правовых ограничений в деятельности силовиков, имеет явную тенденцию к фашизации.

Можно спорить – относится ли к фашизму такое направление как "консервативная революция" или лишь примыкает к нему, как леворадикальный социализм к тоталитарному коммунизму. В фашизме выделяются два полюса – нацизм и собственно фашизм. Отмечу сразу, что стремление представить режим Муссолини сугубо государственническим, в отличие от гитлеровского, не учитывает, что после выхода в 1938 году "Расового манифеста", направленного против евреев и африканцев, Италия стала быстро догонять Третий Рейх. Разумеется, формы фашизма отличались также как и различные формы коммунизма – советский, польский, китайский, вьетнамский, кубинский и кампучийский. Как различаются порядки в рамках третьей разновидности тоталитаризма – революционного исламизма – в нынешнем Иране, при диктатуре ХАМАС в Секторе Газа или "Исламском государстве" (бывшая ИГИЛ).

Если коммунизм – это сверхрадикальная форма идеологии Просвещения, то фашизм – сверхрадикальная форма реакционно-романтического отрицания Просвещения. Вместо утопизма Мора и Руссо, утопизм графа де Местра.

Если попытаться быть максимально лаконичным, фашизм – это насаждение средневековых политических и социальных практик в условиях современного промышленно развитого государства.

Необходимо отметить, что фашизм – это, очень часто, применение в политике гангстерских (бандитских) методов, используемых фашистскими политическими или государственными структурами против оппозиции: похищения, избиения, пытки, теракты, убийства и интернирование (длительное внепроцессуальное лишение свободы). Некоторый намёк на такие варианты проявился, когда создавались различного рода молодёжные движения, которые воспитывались на ненависти к демократии, и использовались для нападения на оппозиционных активистов. Но декабрь 2011 года выбросил все эти доморощенные путинюгенды на свалку... истории.

Разумеется, я понимал, что немногочисленные подпольные расистские организации не могли ни развернуться в мощное движение, ни разрушить демократические институты. Тем более, что они, по меньшей мере, частично, либо создавались при участии властей, либо ими курировались.

Размышляя над определениями фашизма – и академическими, и публицистическими, я пришёл к выводу о том, что марксистские теоретики, в данном случае, были во многом близки к истине. Только излагали они это на своём языке, сегодня воспринимаемым как нарочито вульгарный. Поэтому попробую изложить их выводы на языке современной популярной политологии.

Первое – марксисты были правы в том, что установление фашизма всегда происходило при содействии либо всей элиты, либо её наиболее влиятельной части.

Второе – целью установления фашизма было разрушение институтов гражданского общества, используя которые левые и левоцентристы приходили или могли прийти к власти, угрожая политическому и экономическому монополизму истеблишмента. К институтам гражданского общества, естественно, относятся не только оппозиционные партии и профсоюзы, пресса, но и независимый суд, свободные конкурентные выборы, независимые от государства наука, образование и культура.

В обществе феодального типа нет нужды к нему насильственно возвращать. Просто средневековые институции переименовывают в новомодные либеральные понятия. Получается довольно жутко, но это не фашизм, это просто анахронизм – жестокое средневековье в современности. Как монархия Николая II с его поощрением черносотенных организаций и системой религиозных и социальных дискриминаций – в эпоху радио и теории относительности.

Поскольку у нас очень долго не было никакого гражданского общества, то и у власти не было и необходимости прибегать для противодействия ему к таким сильнодействующим средствам. Справлялись центрами по противодействию экстремизму и ОМОНом. Условно говоря, фашизма мы ещё не заслуживали.

Напуганные протестами 2011-13 годов, власти приняли пакет законов, которые легитимировали всю антиконституционную практику борьбы с оппозицией в 2006-10 годах, прежде всего, с "несогласными". В результате сегодня мы оказались в обществе, где прав и свобод человека нет вовсе и остаётся лишь инерция законности.

Одним из важнейших признаков тоталитаризма (а значит и фашизма) является криминализация политического права. Этим понятием я обозначил уголовную ответственность за любую независимую от власти политическую или гражданскую активность, а также за критику режима (системы) и доктрин государственной идеологии. Впрочем, жестокое наказание может следовать и согласно неписанным установкам, как это, например, было в СССР.

Конечно, к этому уголовному преследованию за мыслепреступления мы тоже вплотную приблизились, например, когда закон запретил критику сталинских военных преступлений в период Второй мировой войны. Есть ещё очень выразительный пример "Дождя" и пример предупреждения радиостанции "Эхо Москвы", позволившей прозвучать в своём эфире словам с осуждением военных преступлений антиукраинских формирований в Донбассе.

Вполне полноценные режимы фашистского типа сформировались сейчас только в Чечне и в Крыму. Но во многих регионах политическая атмосфера вполне напоминает, скажем так, "бархатные" периоды правления Муссолини или Франко. Пока Путин не вышел за рамки автократа латиноамериканского типа и даже готов сдерживать раж правоохранителей, чтобы совсем не добили частный бизнес в разгар кризиса. Однако значительное крыло партии власти хочет режима фашистского типа. Выпады против "чуждой" демократии из её рядов уже раздаются открыто.

23 века назад Аристотель ввёл философскую категорию "становление". Вот у нас сейчас фашизм в фазе становления. Путинизм приближается к фашизму каждый день. Это его внутренняя логика. Даже если глава режима сам притормаживает процесс, видя в какие бездны его затаскивают. Но недавно он сделал ещё один шаг в средневековье, когда окончательно погрузил внешнюю политику в область мистики. Я имею ввиду сакральный довод в обоснование аннексии Крымского полуострова и стремительно насаждаемый миф о вечной русофобии Запада, его якобы извечной вражде к "Русской цивилизации". Это – уже настоящее Средневековье, возвращение к войнам за Гроб Господень и насаждаемых в Московском царстве страхе и ненависти перед Европой.

Система, находясь в фазе становления, вполне может называться и называть себя телеологически – т.е. по наименованию финальной своей стадии. Советские республики стали называть социалистическими за 18 лет до того, как Сталин велел записать в конституцию, что социализм в основном построен. Но не окончательно. Дескать, есть ещё угроза реставрации из-за агрессии империалистического окружения. А потом, еще через 40 лет появился уже "развитой социализм". Так и в отечественную конституцию можно смело писать "в основном фашистское государство".

Поэтому Каспаров имел полное право называть путинизм фашизмом. Ведь и правящую партию СССР её члены гордо называли "коммунистической".

Евгений Ихлов

Теги статьи: Фашизм Путинизм Каспаров Блоги