Политолог Глеб Павловский о постпутинском будущем, которое уже наступило

14 октября 2016 г.

На сайте московского Центра Карнеги опубликована статья политолога Глеба Павловского "Сцена переходного времени". Этот текст уже называют главным текстом, подводящим итоги осенних думских выборов в России: страна спонтанно перешла в новое постпутинское состояние, процесс этот идет неудержимо и у него нет единого центра.

Политолог уверен, что он описал не будущее — Россия уже живет в постпутинском периоде. При этом власть и оппозиция фактически соревнуются, кто предложит лучший вариант новой системы.

— Глеб Олегович, у меня есть три вопроса, но один заглавный задам сперва: вы опять нам написали наше будущее, Глеб Олегович Павловский?

— Хм. Я-то думал, что я пишу о том, что вижу перед глазами, о настоящем. Это сцена сегодняшнего дня, я не знаю, что будет завтра.

— Тогда давайте разберем статью на цитаты прямо сейчас. Некоторые я хочу привести нашим зрителям, а вам просто напомнить:

"82% рейтинг доверия Владимиру Путину зловеще близок 80% доле людей, которые на вопрос "Можете ли вы влиять на принятие решений в стране?" отвечают "Нет!". И дальше: "Непредставленные меньшинства уже сегодня реальней призраков"путинского большинства" или "демократического электората".

Так вы объединили и оппозицию, и путинское большинство. Вывели за скобки принятие решений в России. Что это означает?

— Я считаю, что идет дробление старых электоратов, старых групп, коалиций политических. На мой взгляд, это очевидно. Если бы существовало фактически путинское большинство – мобильное, идейное, идейно преданное, то оно бы пришло голосовать.

— А его нет.

— Ну как бы не вышло. В крупных городах оно не вышло, и мы видим, что цифры партии "Единая Россия" высоки за счет национальных республик.

— Это мой второй вопрос. Позвольте, я еще одну цитату приведу: "Потеряв легитимность, путинское большинство соединилось с фондом "помощи отсталым территориям" из доходов федерального бюджета. Чечня, Ингушетия, Тува, Татарстан и Башкортостан. И, конечно, угольный эмират Амана Тулеева. Что об этом можно сказать?".

Что об этом можно сказать? Страной управляют национальные республики?

— Нет, конечно, потому что представительная власть, парламент у нас все равно почти ничего не значит. Но можно сказать, что коалиция вот этих бюджетополучающих в основном регионов, она претендует на основные средства бюджета. Ну, разумеется, кроме армии и силовых структур.

— А чем занято все это огромное количество людей, которые, как вы блестяще написали и все процитировали, одновременно отвечают на вопрос, что не отвечают за страну и голосуют за Путина. Чем они все это время занимаются?

— Вы знаете, они удивились бы вашему вопросу. Они живут, они выживают, некоторые с трудом выживают. Пенсионеры, которые получили 5 тысяч рублей в виде компенсации за отсутствующую индексацию пенсий, вряд ли они ликуют и счастливы. То есть они выживают, им не до того. В общем, они не видят смысла идти голосовать.

— Да, но тогда еще один важный, как мне кажется, тезис из вашей статьи. Он говорит о том, что те люди, которых мы привыкли называть оппозицией, тоже никакого отношения к сцене принятия решений политических не имеют и, в общем, по большому счету, они не большинство, не меньшинство, а как бы никто.

— Ну, я так не говорил, это неверно.

— Давайте уточним, что вы говорили.

— Я говорил, что часть провала либеральной оппозиции на этих выборах состоит именно в том, что она перестала интересоваться, из кого, из каких групп состоит ее избиратель. Они по-прежнему говорят о едином демократическом электорате. А его нет, простите. Есть разные группы, с которыми можно работать, но они с ними не работают, потому что, я подозреваю, они просто не знают о том, что общество состоит из разных групп.

— То есть они не умеют работать с обществом, которое они хотят представлять, оппозиция.

— Да. Я бы высказался отчасти в их защиту, потому что они было отлучены практически от большинства возможностей, простых прежних возможностей работы. Но это же не значит, что работать вообще нельзя.

— Я оставлю за скобками очень интересный абзац о том, что будут делать спецслужбы в отсутствие реального врага в России, я думаю, что это тема для отдельного большого разговора. Но хочу вернуться к последним словам в вашей статье и тоже их процитировать, мне они показались чуть-чуть угрожающими:

"В этом есть нечто комичное и педагогически поучительное, – пишете вы. – Ведь вытеснены были все центры альтернативной повестки, убраны ее носители – и на российской сцене не осталось ничего, кроме... будущего! Одно непроглядное будущее, куда входят со страхом, ненавистью и томиком Ивана Ильина под мышкой".

Что за будущее вы нам рисуете? Мне представляется дремучий националист из того абзаца, который я прочитал. Или консерватор очень жесткий.

— Я, скорее, оптимист. Я считаю, что проблема будущего та, что им опять-таки не занимаются. Мы реально сегодня находимся не в ожидании какого-то будущего, которое наступит после того, как Путин уйдет или какие-то, как говорят у нас в Москве, миллионы человек выйдут на улицы.

Мы уже в нем, мы уже внутри переходного периода, он уже идет. И как в песне поется, слишком быстро катится камень с горы. А оппозиция смотрит на это. Я думаю, что это опасная стратегия, потому что это место будут занимать какие-то фрагменты распадающегося путинского большинства и, может быть, очень неприятные фрагменты.

— Это фрагменты, которые, я так понял, представлены и в республиках Кавказа, и среди националистов с томиком Ильина, и среди олигархов меньшинств, которые все еще управляют регионами не слишком контролируемыми или какое-то время отданными все-таки на управление типа Амана Тулеева из Москвы, это какие-то политические силы?

— Понимаете, это результат, конечно, 15 лет вытеснения, изгнания политики публичной из страны, деполитизации, как мы говорили.

— Но мы увидим в Думе этих людей? Вот сейчас в "Единой России", которая имеет конституционное большинство?

— Там разные люди, там разные люди. И сейчас эти разные люди борются, между прочим, за бюджет, потому что некоторые регионы уже знают, что у них собираются забрать и отдать в пользу других, которые более правильно голосуют.

— Последний вопрос, пусть он не покажется вам смешным. Та самая оппозиция, которая мечтает о выходе миллионов людей на улицы и, видимо, никогда не дождется, все время говорит о неком мифическом развале России. Но из того, что пишете вы, я вижу, что речь идет о единой стране, в которой просто меняется вообще вся философия жизни. Мне так показалось из этой статьи.

— Скорее, прежняя система управления полностью распалась, она не работает. Потому что она работала за счет избыточных денег. Все проблемы решались деньгами, а теперь денег нет, и она не работает.

— Вы можете построить в голове своей, реально из чего будет состоять… у нас на самом деле 30 секунд, я очень надеюсь, что вы сейчас обрисуете ее параметры, как вы ее себе представляете.

— Понимаете, ситуация кризиса по-своему справедлива, она дает возможность решить проблемы и власти, и оппозиции. Они сейчас соревнуются, что ли, в каком-то смысле, наперегонки, кто первый предложит работающую модель. Я хотел бы, чтобы это были либералы.

— А томик Ильина у людей, которые выходят на сцену, говорит о том, что это будут…

— Томик Ильина, скорее, мешает им. Я думаю, что они его скоро оставят где-нибудь в qhiddtiuhiqqxkmp передней.

currenttime

Теги статьи: Путин Павловский Глеб Москва