Заочные расстрелы и санкции на пытки. Кто делал Большой террор

Заочные расстрелы и санкции на пытки. Кто делал Большой террор

24 января 2017 г.

Надежда Сорокина

Центр «Мемориал» впервые составил список сотрудников НКВД, несших службу в 1935–1939 гг.

В России до сих пор до конца не осмыслен период Большого сталинского террора. В том числе, не названы имена всех тех, кто был частью гигантской репрессивной системы: судей, следователей, фабриковавших дела и пытавших арестованных, участников расстрельных команд. Исследование этого периода ведется, в основном, усилиями энтузиастов, нередко – вопреки сопротивлению МВД и ФСБ, которые не торопятся открывать ведомственные архивы. Недавно правозащитный центр «Мемориал» сделал еще один шаг в этом направлении – подготовил справочник «Кадровый состав сотрудников органов государственной безопасности СССР 1935–1939» (он выпущен на диске, но не доступен в интернете), включающий данные о почти 40 тысяч сотрудниках НКВД. Slon Magazine поговорил с сопредседателем московского отделения «Мемориала» Яном Рачинским о том, как шла работа над списком чекистов, как сложились судьбы палачей времен Большого террора и какое отношение к пыткам имел лично Иосиф Сталин.

Составители справочника потратили на него почти 15 лет. В список, который, как считают его создатели, должен послужить отправной точкой в работе по установлению личностей непосредственных убийц, вошли не только оперативные работники. Однако критерии, по которым составлялся справочник (система присвоения спецзваний, наград), позволяет достаточно точно установить детали продвижения по карьерной лестнице того или иного фигуранта перечня. Установив за какие «достижения» чекисты получали поощрения и повышения, можно сделать вывод об их причастности к репрессиям.

– Как возникла идея составления списка и как шла работа над ним?

– Это, конечно, прежде всего авторская работа, а не проект «Мемориала». Этим много лет занимался Андрей Николаевич Жуков просто по собственной инициативе. Он пересекался, контактировал с нашими сотрудниками, но это была его собственная работа. Началось все с того, что его заинтересовали репрессии против чекистов, о которых у нас много говорилось.

– Ягода, Ежов (Генрих Ягода – руководитель НКВД в 1934–1936 годах, Николай Ежов – в 1936–1938, оба расстреляны)?

– Не только, речь шла не столько про первых лиц, сколько про то, что с хрущевских времен были разговоры, что удар был направлен в первую очередь против партии и против честных чекистов, что чекисты очень сильно пострадали. И даже в годы перестройки фигурировали разные нелепые слухи про 14 000 расстрелянных чекистов. Его это заинтересовало еще при советской власти, он начинал эту работу по изучению судеб чекистов по открытым источникам, по местным газетам, где были публикации по случаю выдвижения сотрудников НКВД в депутаты, или по каким-то еще поводам, по ведомственным изданиям про доблестных чекистов – там тоже проскакивало кое-что в хрущевские времена про репрессии, просто про биографии. Но с новыми временами какая-то часть архивов стала доступна.

– Полностью архивы не открыты?

– Нет.

– Получается, у них срока давности нет как такового?

– Это длинная большая тема, по которой можно написать книжку. В принципе существует закон об архивном деле, ведомственные архивы являются частью архивной системы, и по идее на них должен закон об архивном деле распространяться. Срок давности, срок секретности установлен в 30 лет для государственной тайны, или 75 лет в случае если речь идет о личной и семейной тайне (что очень растяжимое понятие, которое никак не конкретизируется в нашем законодательстве). Этим бессовестно пользуются представители наших ведомственных архивов, а зачастую и не только ведомственных. Но реально срок может быть продлен, и в 2014 году он продлен для большой группы документов, непонятно даже для какой.

Типичная выписка о расстреле, выданная в наше время – фамилия сотрудника вымарана.

Копия предоставлена «Мемориалом»

– И на сколько продлен?

– На тридцать лет. Но это одна сторона. Вторая заключается в том, что для архивно-следственных дел существует специальный порядок допуска, определенный совместным приказом Министерства культуры, МВД и ФСБ, который, собственно, лишает исследователей возможности с этими делами работать без отдельного разрешения родственников фигуранта каждого конкретного случая, если не прошло 75 лет с момента создания дела. То есть дела 1937 года сейчас уже можно смотреть, хотя на самом деле они даже про 1919–1920 года все равно требуют доказательства родства. Но даже если срок секретности вышел, это не значит, что документ поступает в открытый qhidqxihqitqkmp доступ.

republic.ru